Беда пришла сама.
Впрочем, к кому, если не к нему?
Кому еще она так доверяла, кто был готов пойти ради нее на все? Даже на падение. Так она это назвала.
Что такое падение?
Но будет очень больно. Люцифер знал.

Еще он также прекрасно знал, что обречет на это не только себя, но и других. Тех, кто поверит. Кто пойдет за ним. Кто захочет разделить его безумие.
Но безумие ли?
Гордыня в нем действительно была. Он считал себя лучшим, высшим из ангелов, и почти что равным Богу.
Она почувствовала его изъян? Она знала, что так будет?

Судьба. Рок.
Вот что он чувствовал на себе.

Сначала было очень сложно. Придумать повод. Уверовать в него так, чтобы глаза заблестели. Загореться этой идеей, словно она действительно его собственная и только его. Что не было кого-то еще.

Убрать Бога. Остаться одним. Быть верными только самому себе. Люцифер повторял это как мантру перед тем, как начать вербовать других.
И у него прекрасно получалось.
Нет, были братья, которые смотрели на него как на безумца и предпочитали сбежать куда подальше безопасности ради. Были те, кто начинал спорить, кто говорил, что он не в себе и предлагал позвать Бога. Были те, кто смотрел на него с гневом и точно, совершенно точно собирался донести.
Ха.

К Михаилу Самаэль вообще не пошел. С ним итак все ясно-понятно-прозрачно. Он пойдет против него даже в случае, если будет предложено пересадить куст сирени в другое место.
А тут такое.

Но было кое-что очень важное, что осталось напоследок.
Гавриил, его любимый брат.
Единственный, к кому Люцифер неровно дышал. О ком думал временами больше, чем положено и с трудом избавлял себя от этих мыслей.
Он искал его по всему райскому саду и нашел в компании Рафила, который уже лил слезы о грядущем.
Ему бы тут лить слезы, ему! Но нет, это может себе позволить исключительно Раф!

Он зовет Гавриила за собой. Тот согласен. Их руки касаются друг друга и это хорошо. Есть смутное чувство, что это еще не скоро повторится, если случится вообще. Что второй архистратиг его не простит. Сказать ему правду он не может, как бы не хотел. Запрет Бога. Люцифер был нем в своих истинных мотивах и это сильно мучило его, но он даст себе волю на переживание этих эмоций позже.

Сейчас - брат.

Они уходят на уединенную поляну, где пасутся несколько единорогов, совершенно не обращающих внимание на ангелов. Люцифер садится на траву, утягивая Гавриила за собой. Долго смотрит ему в глаза, не зная, с чего бы начать.
- Это очень важно. Очень. Я хочу кое-что сделать. Только не называй меня безумцем сразу. Дай договорить.
Вдох-выдох. Хотя они в принципе могут не дышать, но так же живее? Так он более настоящий?
Какая мягкая трава.
- Я хочу свергнуть Бога и занять его место. Серьезно. Можешь не отговаривать. Это случится совсем скоро, ведь те наши братья, что не согласны со мной. Многие из них уже пошли доложить о том, что я - мятежный ангел. Скоро поднимется меч Михаила и мой меч. Но на чьей стороне будешь ты?
Люцифер протягивает руку к Гавриилу и гладит его по щеке. Так хочется, так правильно сейчас. Потом времени просто не будет, не будет возможности.
Ничего не будет.

- Я считаю, что мы прекрасно справимся сами. И то, как она поступила с людьми - не допустимо. Мы все сделаем по-другому. Правильно. Но я не хочу, чтобы ты оказался на не той стороне, брат. Хочу, чтобы ты был рядом со мной.
Кажется, что времени все меньше. Тучи сгущаются, свет уходит так, словно скоро начнется буря. Люцифер торопится, он не хочет упустить Гавриила. Чувствует, что на этом потеряет слишком многое. Больше, чем крылья. Больше, чем расположение Бога. Потеряет часть себя.

Он хотел рассказать ему все.
И это было ужасно не просто. Потому что как объять это все?
С другими было легче. Люцифер был увлеченным оратором. Он говорил и группам, и одиночкам. Он не мог остановиться. Кажется, уже весь рай знал о том, что происходит.

Но Гавриил - совсем другое дело. Гавриил всегда был для него чем-то особенным.
Самые откровенные разговоры. Самая сильная привязанность. Хотя так не должно быть. Ведь они все - братья, и должны любить друг друга одинаково, разве нет?

Люцифер сидит с ним рядом на траве. но в отличие от брата, распластался по ней, распушил перья. Собрался с силами, чтобы говорить.
- Бог скоро отвернется от людей. Я видел это своими глазами. И не отвернулась ли она уже в момент, когда изгнала их из райского сада? Разве тебе не пусто без них? Разве в этом есть любовь, брат? Я хочу вернуть их обратно. Хочу, чтобы мы вновь жили вместе и могли их оберегать и любить как прежде.
Он не говорил о своей гордыне. Хот она в нем расцветала все сильнее, буйным цветом, полностью перекрывая собой критическое мышление.

Она была спасительной, ведь можно не думать о том, как мучительно больно предавать Бога.
Как поступит Гавриил? Внемлет ли тому, что говорит ему Люцифер? Или отвергнет его?

Порывистое движение - взять его руки в свои. Глаза - в глаза. Такие прекрасные. Родные.
Ощущение, что скоро он их не увидит.
Больно.

Когда он впервые испытал это чувство? В момент осознания своей судьбы. Но почему так мучительно от возможности отказа Гавриила?
Нет, он должен уговорить его. Сделать все, чтобы брат пошел вместе с ним. И они вместе творили свою судьбу.

- Ты никогда не думал о свободе? Того, чего у нас нет? А я хочу, чтобы была, брат. И сделаю для этого все. Чтобы мы сами были хозяевами своей судьбы, не зависели от нее.
Будто это в принципе возможно. Люцифер знал, что нет. Но эта идея на удивление вдохновляла очень многих. Само это слово, сама возможность.
Почему они знают значение этого слова? Не сам ли он сегодня его придумал?
- Иначе зачем нам свободная воля если мы ее не используем?

Как же он красив. Как отличается от других братьев. Люцифер был готов любоваться Гавриилом вечность. Смотреть на то, как дрожат его губы. Кажется, он в шоке и удивлении от того, что слышит. Что же, откажет?
Нет нет и нет. Невозможно.

Тревога. Вот что поселилось в Люцифере. Ожидание чего-то действительно ужасного. Хуже, чем наказание от Бога. Разве это возможно?
Впрочем, ему ли не знать, что в мире нет ничего невозможного?

И все по воле ее.

Сильнее сжать его руки. В глазах он почти что молил Гавриила согласиться. Люцифер слишком в нем нуждался. Отбрасывая чувства - их трое сильнейших. И чтобы одолеть Михаила, помощь брата совершенно обязательна.
Меркантильно? Да. Но нельзя жить одними чувствами. Не сейчас, когда решаются фактически судьбы мира.

Что будет делать Михаил? Наверняка же уже знает. Может быть, даже идет сюда, чтобы нарушить приватность их разговора и сказать, как не прав Люцифер.

Так и начнется эта война.
Самаэль знал.